Каждый год в стране ликвидируется десятки тысяч юридических лиц. Большинство – из-за долгов. Общий размер просроченной задолженности с 2013 по 2018 года составил более 2,5 миллиардов рублей. Только 20% из них представляется возможным вернуть, однако, и это колоссальные деньги. Взыскание таких долгов – большой и быстроразвивающийся сегмент рынка юридических услуг. Как выглядит типичное русское банкротство, мы спросили у специалиста по переговорам ГК «Рыков Групп» Алексея Вересоцкого.
Коллекторская практика – это не работа бурильной машины, которая безапелляционно ввинчивает свой буровой инструмент настолько глубоко в почву страха должника перед необходимостью возврата долга, что он, должник, только из-за этого самого страха готов расплатиться по счетам. Действия профессионального коллектора – это тонкая игра, козырями в которой становятся не только юридические методы давления на задолжавшего, но и тщательно просчитанные собственные ходы. А ходы своего оппонента профессиональный опытный коллектор не только просчитывает, но зачастую и сам модерирует. В этом случае можно отложить свой «бур» и просто наслаждаться игрой.
Алексей Вересоцкий: У моего клиента есть должница, которая когда-то снимала у него помещения. И в результате ее, видимо, бурной, но не очень успешной предпринимательской деятельности, задолжала она арендодателю порядка 7 миллионов рублей. Я анализирую ситуацию. Выясняю, что должница имеет активы – два собственных помещения. Наличие активов и определило мою тактику: в этой ситуации я иду юридическим путем. На первых же переговорах даю ей понять, что я о ее имуществе знаю, а следовательно, имею возможность ее без этого имущества оставить.
Некоторые должники наотрез отказываются признавать долг. Как правило, такую позицию занимают они до тех пор, пока впереди не замаячит безрадостная перспектива лишиться большего, что бы это ни было – репутация, вес собственного слова или материальные ценности.
Алексей Вересоцкий: И наша прекрасная дама превращается из должницы иллюзорной, долг не признающей, в должницу, боящуюся из-за невыплаченного долга потерять свое, нажитое. К тому же, сложно с долгом не соглашаться, когда к тебе приходят с нужными документами наперевес. Игра началась, и ее позиция в этой игре автоматически становится проигрышной. Ей нужно совершить какой-то ход, чтобы обезопасить себя.
Игрок-должник, чтобы усилить оборону, как правило, подключает своих юнитов-юристов. Юристы, для которых развернутое игровое поле и расстановка фигур на нем куда понятнее, чем задолжавшему профану, подсказывают клиенту возможные пути ухода от опасности. Но порой включаются в партию слишком поздно.
Алексей Вересоцкий: Ее адвокат подсказывает ей срочно реализовывать имущество, которого она может и без того лишиться. И, чтобы не ходить далеко, должница отчуждает оба помещения своей маме. Но я-то понимаю, что у меня и тут козырь: эту сделку я уже могу оспорить в процедуре банкротства моей хитроумной оппонентки. Ее следующий ход уже не такой амбициозный – она сама решает со мной договориться.
Когда попытки минимизировать задолженность не удаются, должник, как правило, должен понять, что согласиться на условия эксперта в сфере банкротства – самый разумный шаг. Но взывать к пробуждению разума – это и есть нелегкая задача эксперта.
Алексей Вересоцкий: Сейчас она согласна платить, хоть и не всю сумму. Я считаю ее согласие на выплату 70% хорошим результатом для нас. В любом случае, процедура банкротства запущена, судебное заседание назначено. Мы фактически подошли к финальному полю. Дело за снятием нашей «дамки».