Фото с сайта цпп-москва.рф
Факт: добровольных банкротов в России становится все больше. Объединенное кредитное бюро сообщило о том, что с начала действия закона о банкротстве, то есть за три с половиной года, процедурой уже воспользовалось 107,600 человек.
Очевидно, что банкротство само по себе накладывает некие ограничения, не только финансовые, кредитные, но и репутационные. Журналисты Dolgi.ru опросили экспертов, чтобы понять, что влечет за собой банкротство и как минимизировать последствия процедуры.
На ограничения, которые возникают после прохождения процедуры банкротства, указал Александр Карабанов, к. ю. н., специалист по банкротству.
Во-первых, человек может быть невыездным в течение года. Приставы вправе ограничить выезд за границу на период ведения процедуры банкротства и в течение года после нее.
Во-вторых, человек должен указывать факт банкротства при заполнении любых официальных анкет, в том числе финансовых, например, при получении нового кредита. А также при устройстве на работу на госслужбу.
В-третьих, если человек занимался предпринимательской деятельностью, был индивидуальным предпринимателем, то он может открыть новый бизнес только через 5 лет после окончания процедуры банкротства. А если он впервые захотел открыть свое дело, то придется подождать три года. И только тогда можно зарегистрировать юридическое лицо либо стать участником этого юридического лица, быть назначенным на должность гендиректора.
В-четвертых, конкурсный управляющий, который занимался процедурой, может пересмотреть ряд гражданско-правовых сделок, совершенных гражданином за год до начала процедуры банкротства.
Конечно, надо десять раз подумать, прежде чем решиться на банкротство, и идти на это только в том случае, если нет никакой стратегии и понимания, как отдавать долги. Но даже в этом случае «потерпеть» придется всего-то 5 лет, считает председатель профсоюза арбитражных управляющих Михаил Василега:
— Это как с судимостью: через 5 лет снимается и все, как и не было этой процедуры, человек становится полноценным субъектом. Конечно, многие опасаются, что информация о факте банкротства остается, скажем, в базе агентства страхования вкладов, что банки могут отказывать в получении кредита, при этом не объясняя причину отказа. Но финучреждения считают экономику, и, если это не запрещено законом, отказа, скорее всего, не будет. Если дело дойдет до суда, банку не надо, чтобы выяснилось, что он отказал по причине, по которой не имел права отказывать. Если проблема будет актуальна, могут быть внесены изменения в закон, например, об исключении из баз по истечении какого-то времени. Не должен человек всю жизнь страдать из-за невыплаченного в студенчестве кредита. У нас институт потребительского банкротства направлен именно на реабилитацию людей, на возврат их к нормальной жизни.
Обратимся к другой стороне – тем, кто взимает долги. Дмитрий Жданухин, президент ассоциации корпоративного коллекторства, уверен: первое, о чем надо подумать человеку-предпринимателю, который прошел процедуру банкротства, – что он не одинок.
— Надо проанализировать свои социальные связи, с кем вместе он мог бы вести бизнес. Он не может быть какое-то время руководителем организации, но может быть, например, председателем совета директоров. Такие схемы используются подставными лицами, номиналами, но не обязательно. Есть примеры, когда предприниматели проходили процедуру личного банкротства, – рассказывает Жданухин. – Основная рекомендация простая: как говорил английский поэт Джон Донн, нет человека, который был бы как остров, сам по себе, каждый человек есть часть материка, часть суши. То есть человек так или иначе связан с другими людьми. Есть примеры, когда даже после банкротства люди продолжали строить успешный бизнес. Некоторые, правда, переключались на тематику бизнес-гуру, как например, Максим Ноготков из «Связного» или Сергей Полонский.
Конечно, остаются репутационные издержки. По коллекторской практике знаю, что недобросовестные должники пользуются тем, что можно сменить паспорт. И так делают многие крупные предприниматели. Конечно, это нельзя воспринимать как рекомендацию. Скорее как факт.
Но прежде стоить понять, а надо ли вообще банкротиться. Дмитрий Жданухин считает, что это необходимо делать, если осталось единственное жилье и стоит выбор: продавать его, закладывать и пытаться что-то исправить или остановиться. Конечно, лучше обанкротиться, чем остаться на улице или того хуже – попасть под уголовное преследование. Как это произошло с основателем «Домашних денег» Евгением Бернштамом. В его окружении говорят о том, что он до последнего пытался, перезанимая, спасти компанию.